Петровских реформы - Рефераты - Библиотека

Введение

       Эпоха Петра Первого в истории России, личность этого выдающегося го-сударственного деятеля, полководца, дипломата пользуется вниманием как в отечественной, так и в зарубежной исторической науке.
Изучение этой эпохи имеет богатую традицию - ведь началось оно еще при жизни самого великого реформатора; сейчас же литература о Петре Великом и его времени может составить целую библиотеку.
       Большие достижения во многих областях общественной и государственной  жизни, превращение России из расположенной на задворках Европы страны в великую мировую державу, ставшее своего рода феноменом истории, объясня-ют устойчивый повышенный интерес к эпохе Петра в мировой исторической науке.
Почти все крупнейшие ученые - историки, специалисты по истории России за рубежом, начиная с восемнадцатого столетия и до наших дней так или иначе откликались на события петровского времени.
       Зарубежной литературе о России эпохи Петра Великого, несмотря на раз-личия в подходе ученых к оценке событий того времени, присущи некоторые общие черты. Отдавая должное правителю, тем успехам, которые были достиг-нуты страной, иностранные авторы, как правило, с некоторой недооценкой или с открытым пренебрежением судили о допетровской эпохе в истории России.
Большое распространение получили взгляды, согласно которым Россия совер-шила скачок от отсталости, дикости к более передовым формам общественной жизни с помощью «Запада» - идей, заимствованных оттуда, и многочисленных специалистов, ставших помощниками Петра Первого в проведении преобразо-ваний.
    Столь же давнюю традицию имеет распространенное в зарубежной, и отчас-ти отечественной исторической науке противопоставление России и стран За-пада, антитеза «Россия - Запад», «Восток - Запад».
Изображение России и СССР в качестве антипода Западу, европейской культу-ре, зачастую помимо исторической имело и политическую направленность (особенно во время «Холодной войны»). Стоит отметить, что это относится не только к трудам недавнего прошлого, существовала такая точка зрения и в до-революционный период.
До сих пор можно встретить утверждения о кардинальном отличии историче-ского пути России в сравнении с западными странами, «разных корнях» их ис-торических традиций, отсталом «азиатском» характере хозяйства, обществен-ной жизни, культуры России в отличие от передовой европейской цивилиза-ции, будто бы представлявшей некое единство и противостоявшей тому, что имелось и имеется в отсталой России.
Эти два мира являют-де две «противостоящие» друг-другу культуры. Представ-ления о фатальном расхождении исторических путей России и Западной Евро-пы (да и всего Запада вообще) питаются, среди прочего, концепциями, соглас-но которым на формирование русской государственности сильное или даже решающее влияние оказали византийские традиции, монголо-татарское иго, которые сыграли свою роль в том, что развитие Руси а затем России пошлов сторону, противоположную от Европы.
Сторонники так называемой «Евразийской теории», корни которой восходят к государственной школе и славянофилам, проповедуют идеи о том, что Россия, будучи «смесью восточного и западного» остается мостом между Востоком и Западом. Отсюда утверждения о благодетельном воздействии Золотой Орды на эволюцию государственности в Северо-Восточной Руси, о некоем симбиозе Орды и Руси, положившем сильный отпечаток на всю последующю историю России царской и императорской эпох.
(К историкам, разделяющим это мнение принадлежит, например, Л.Н. Гуми-лев.)
В данной работе будут рассматриваться позиции русских ученых «государст-венников», таких как  Соловьев, Богословский.
Их можно сгруппировать не по историографическим направлениям и классо-вым установкам, а по характеру, содержанию их трудов (специальные они или же общие), по позициям авторов, одни из которых рассматривают эпоху Петра на фоне предыдущего периода русской истории, другие- сравнивая с положени-ем в тогдашней Европе, третьи- в плане ее значения для последующего разви-тия России.






























---1---

      Значительная часть исторической литературы о России  18-ого века посвя-щена реформам Петра Первого; объясняется это например тем, что дореволю-ционные историки рассматривали связанный с ними узел проблем как ключе-вой, центральный в истории России.
     После 1917 года эти проблемы несколько отошли на второй план, но и в со-ветской историографии петровская эпоха считается одним из важнейших пе-риодов в истории нашего государства.
     Интересы же западных исследователей сосредоточились прежде всего на внешней политике России и биографии Петра Великого; после Наполеона царь характеризовался ими как личность, наиболее поразительная в истории Евро-пы, как «самый значительный монарх Европы этого века» .
Основная часть литературы по этой теме- специальные труды, посвященные отдельным аспектам преобразовательной деятельности Петра. Выводы, содер-жащиеся в этих работах по большей части несопоставимы вследствии  разли-чий в объектах исследований, подходе авторов к теме и тому подобных факто-ров.
    Таким образом, в общих дискуссиях о петровских реформах может участво-вать лишь малая часть литературы по данной теме, но и она содержит чрезвы-чайно широкий спектр оценок. Возможно, объяснение крайнего несходства то-чек зрения состоит в том, что сложность, комплексный характер темы, делают невозможным для отдельного ученого ее всестороннее раскрытие, и поэтому многие историки превращают оценки отдельных аспектов реформ в составную часть общей характеристики преобразований, придавая им при этом весьма различный вес.
Не менее разнообразен и фон, на котором исследователи оценивают реформы Петра. Здесь можно выделить три основных направления: одни историки рас-сматривают эту тему преимущественно в сравнении с предыдущим периодом русской истории, чаще всего непосредственно предшествовавшим эпохе Петра (кон. 16-17 век), другие сравнивают сложившуюся ситуацию с положением в Европе начала 18 века, третьи же оценивают историческое значение деятельно-сти Петра сквозь призму последующего развития России.
Первая из названных точек зрения естественно порождает вопрос о том, в ка-кой степени петровская эра означала разрыв с прошлым (или,напротив, про-должала тенденции развития 17 века).
Вторая заставляет уделять повышенное внимание дискуссии о зарубежных про-образах реформ, и их адаптации в российских условиях.
Третья точка зрения, актуализирующая вопрос о следствиях реформ и их при-годности в качестве образца, уступает первым двум в научной плодотворности: так, реформы Петра Первого превратились в дореволюционной России в из-любленную тему для публичных дебатов. Эта тема таким образом была полити-зирована задолго до того, как началась ее научная разработка.
    Хотя и существует мнение, высказанное П.Н. Милюковым, что не дело исто-рика пускаться в рассуждения о том, были ли события прошлого позитивными или негативными, что историк обязан целиком сосредоточиться на «своей дея-тельности в качестве эксперта» выявляющего подлинность фактов, тем не ме-нее мало кто из историков преуспел в стремлении уйти от бесконечных публи-цистических дискуссий о том, насколько реформы Петра были вредны или по-лезны, предосудительны или достойны подражания с точки зрения морали или интересов нации.
М.М Богословский в своей фактографической биографии Петра с сожалением констатировал, что более или менее обобщающие оценки петровской эпохи были выработаны главным образом под влиянием общефилософских систем, постоянно вторгающихся в область исследования источников.
Видимо, эта характеристика Богословского вполне годится для оценки всей предшествовавшей истории исследования темы.


---2---

     В большинстве обзорных трудов петровский период рассматривается как начало новой эпохи в истории России. Однако сильные разногласия царят сре-ди историков, пытающихся ответить на вопрос, в какой степени эпоха реформ означала кардинальный разрыв с прошлым, и отличалась ли новая Россия от старой качественно.
Рубежи, разделяющие участников этой дискуссии в большей мере исторически обусловлены, поскольку по мере все более основательного исследования как 17 так и 18 веков, увеличивалось число сторонников концепции, согласно которой реформы петровского времени являются закономерным результатом предшест-вовавшего развития страны.
     Существует и противоположная, «революционная» концепция, по которой реформы не имели почти ничего общего с предшествовавшим развитием стра-ны. Ярким выразителем одной из крайних точек зрения в рамках «революцион-ной» концепции был С.М. Соловьев, который своей «Историей России» сделал крупный вклад в научное исследование эпохи правления Петра. Его взгляды находятся в прямом родстве с представлениями, господствовавшими во всей предшествовавшей этому труду историографии и публицистике.
Он интерпретирует петровский период как эру ожесточенной борьбы между двумя диаметрально противоположными принципами государственного управ-ления и характеризует реформы как радикальное преобразование, страшную ре-волюцию, рассекшую историю России надвое, и означавшую переход из одной эпохи в истории народа в другую.
Однако, в противоположность славянофилам, Соловьев считает, что реформы были вызваны исторической необходимостью и поэтому должны рассматри-ваться как целиком и полностью национальные.
    Русское общество 17 века находилось, по его мнению, в состоянии хаоса и распада, что и обусловило применение государственной властью радикальных мер- «точно так же, как серьезная болезнь требует хирургического вмешатель-ства» .
Таким образом, ситуация в России накануне реформ оценивается Соловьевым негативно.
Богословский, не придерживаясь четко материалистических позиций представ-лял реформы как радикальный и полный разрыв с прошлым.
Схожая точка зрения, но с позиций марксистской историографии приводилась М.Н. Покровским и Б.И. Сыромятниковым - оба этих историка основывают свое мнение относительно революционного характера преобразований на пе-ременах в расстановке классовых сил в начале 18 века.
В западной литературе также имеются отдельные примеры оценки реформ как революции или по крайней мере «трансформации».
    Существует еще один взгляд на эту проблему, более нейтральный, а именно - «эволюционная» концепция.
Среди ученых, отстаивающих эту концепцию необходимо выделить В.О. Клю-чевского, С.Ф. Платонова. Эти историки, глубоко исследовавшие допетровский период, и в своих опубликованных курсах лекций по отечественной истории настойчиво проводящие мысль о  преемственности между реформами Петра и предшествовавшим столетием. Они категорически против данной Соловьевым характеристики 17 века как эпохи кризиса и распада. В противоположность та-кому взгляду они утверждают, что в этом столетии шел позитивный процесс создания предпосылок для реформаторской деятельности, и была не только подготовлена почва для большинства преобразовательных идей Петра Велико-го , но и пробуждено «общее влечение к новизне и усовершенствованиям».
«17 столетие не только создало атмосферу, в которой вырос и которой дышал преобразователь, но и начертало программу его деятельности, в некоторых от-ношениях шедшую даже дальше того, что он сделал. Петр в порядках старой Руси ничего кардинально не менял, он продолжал возводить постройку в раз-витие уже существовавших тенденций. Обновление же состояло лишь в том, что он переиначивал сложившееся состояние составных частей».
По мнению Ключевского и Платонова, если в реформах Петра и было что- то «революционное», то лишь насильственность и беспощадность использован-ных им методов.
     На сегодняшний же день в науке преобладающим является мнение, что ре-формы Петра не означали кардинального разрыва с прошлым, хотя и в двадца-том веке отдельные крупные историки, как, например, ученики Ключевского - М.М. Богословский и М.Н. Покровский в этом вопросе были солидарны с Со-ловьевым.
Начиная с середины тридцатых годов для советских историков было характер-но убеждение в том, что сущность петровской России по сравнению с 17 веком не изменилась. Точка зрения Сыромятникова в этом смысле исключение. Но в то же время и советские и западные историки едины во мнении, что реформы Петра дали резкий толчок к акселерации важных тенденций развития России, именно эта черта в первую очередь придает петровской эпохе ее особый харак-тер.

                                                              


---3---

    Вторая из наиболее отчетливо поставленных проблем в общей дискуссии о реформах Петра содержит в себе вопрос: в какой мере для реформаторской дея-тельности были характерны планомерность и систематичность?
У Соловьева реформы представлены в виде строго последовательного ряда звеньев, составляющих всесторонне продуманную и предварительно спланиро-ванную программу преобразований, имеющую в своей основе жесткую систему четко сформулированных целевых установок: «В этой системе даже войне от-ведено заранее поределенное место в числе средств реализации общего плана» .
В этом отношении труд Соловьева испытал влияние предшествовавшей его на-писанию историографии и публицистики. Его основные идеи могут во многих случаях быть прослежены до работ непосредственно послепетровской эпохи.
Задолго до Соловьева всеобщим стало мнение, что деятельность Петра и ее ре-зультаты были порождением почти сверхчеловеческого разума¬: осуществлени-ем дьявольского плана или проявлением высшей мудрости, реформатор тради-ционно характеризовался как «антихрист» (раскольниками) или «человек, Богу подобный» (М.В. Ломоносовым).
Но не все историки придерживаются столь лестного для Петра взгляда на ре-формы. Точка зрения относительно очевидной бесплановости и непоследова-тельности преобразований Петра разделяется В.О. Ключевским, который под-черкивает, что движущей силой преобразований была война. Ключевский счи-тает, что структура реформ и их последовательность были всецело обусловлены потребностями, навязанными войной, которая, по его мнению, тоже велась до-вольно бестолково. В противоположность Соловьеву Ключевский отрицает, что Петр уже в ранний период своей жизни ощущал себя призванным преобра-зовать Россию; лишь в последнее десятилетие своего царствования Петр, по мнению Ключевского, стал осознавать что создал что - то новое, одновременно и его внутренняя политика стала утрачивать черты скоропалительности и неза-вершенности решений. Этот взгляд положил начало ряду других точек зрения, более сосредотачивающихся на различных нюансах реформ.
    В советской историографии по вопросу планомерности реформ тоже не су-ществовало единого взгляда. Как правило предполагался более глубокий смысл преобразований, нежели только повышение эффективности военных действий.
С другой стороны, распространенным было мнение, что ход войны имел ре-шающее влияние на характер и направленность петровских преобразований. Отмечалось и то, что реформы приобретали все более отчетливый характер планомерности и последовательности по мере неуклонно возраставшего пере-веса России над Швецией в Северной Войне.
Для авторов таких исследований характерным является стремление провести границу между первой «лихорадочной» фазой войны, когда внутренние рефор-мы имели хаотичный и незапланированный характер, и последним десятилети-ем жизни Петра, когда правительство располагало достаточным количеством времени для обдумывания более перспективных решений. К этому периоду и относятся самые эффективные и существенные преобразования.

                                                               ---4---

Существует еще одна тема, вызывающая сильные разногласия - это историче-ская  сущность реформ. В основе понимания этой проблемы лежат либо воз-зрения, основанные на марксистских взглядах, то есть считающие, что полити-ка государственной власти основана и обусловлена социально - экономической системой, либо позиция, согласно которой реформы - это выражение едино-личной воли монарха. Эта точка зрения типична для «государственной» исто-рической школы в дореволюционной России.
Первый из этого множества взглядов - мнение о личном стремлении монарха европеизировать Россию. Историки, придерживающиеся этой точки зрения считают именно «европеизацию» главной целью Петра.
По мнению Соловьева встреча с европейской цивилизацией была естественным и неизбежным событием на пути развития русского народа. Но Соловьев рас-сматривает европеизацию не как самоцель, а как средство, прежде всего стиму-лирующее экономическое развитие страны.
Теория европеизации не встретила, естественно, одобрения у историков, стре-мящихся подчеркнуть преемственность эпохи Петра по отношению к предше-ствовавшему периоду.
    Важное место в спорах о сущности реформ занимает гипотеза о приоритете внешнеполитических целей над внутренними. Гипотеза эта была выдвинута впервые Милюковым и Ключевским.
Убежденность в ее непогрешимости привела Ключевского к выводу, что ре-формы имеют различную степень важности: он считал военную реформу на-чальным этапом преобразовательной деятельности Петра, а реорганизацию фи-нансовой системы - конечной его целью. Остальные же реформы являлись либо следствием преобразований в военном деле, либо предпосылками для достиже-ния упомянутой конечной цели. Самостоятельное значение Ключевский прида-вал лишь экономической политике.
Последняя точка зрения на эту проблему - «идеалистическая». Наиболее ярко она сформулирована Богословским - реформы он характеризует как практиче-скую реализацию воспринятых монархом принципов государственности. Но тут возникает вопрос о «принципах государственности» в понимании царя. Бого-словский считает, что идеалом Петра Первого было абсолютистское государст-во, так называемое «регулярное государство», которое своим всеобъемлющим бдительным попечением (полицейской деятельностью) стремилось регулиро-вать все стороны общественной и частной жизни в соответствии с принципами разума и на пользу «общего блага».
Богословский особенно выделяет идеологический аспект европеизации. Он, как и Соловьев, видит  во введении принципа разумности, рационализма радикаль-ный разрыв с прошлым. Его понимание реформаторской деятельности Петра, которое можно назвать «просвещенный абсолютизм», нашло множество при-верженцев среди западных историков, которые склонны подчеркивать, что Петр не являлся выдающимся теоретиком, и что преобразователь во время сво-его зарубежного путешествия принимал во внимание прежде всего практиче-ские результаты современной ему политической науки.
Некоторые из приверженцев этой точки зрения утверждают, что петровская го-сударственная практика отнюдь не была типичной для своего времени, как это доказывает Богословский. В России при Петре Великом попытки воплотить в жизнь политические идеи эпохи были гораздо более последовательными и да-лекоидущими, чем на Западе.
По мнению таких историков русский абсолютизм во всем, что касается его ро-ли и воздействия на жизнь русского общества занимал совершенно иную пози-цию, чем абсолютизм большинства стран Европы. В то время, как в Европе правительственную и административную структуру государства определял об-щественный строй, в России имел место обратный случай - здесь государство и проводимая им политика формировали социальную структуру.
В этой связи нужно отметить и то, что в дискуссии о сущности русского абсо-лютизма, завязавшейся в советской историографии, нашлись сторонники той точки зрения, что государственная власть в России занимала значительно более сильную позицию по отношению к обществу, чем европейские режимы. Но эта точка зрения в советской историографии доминирующей не являлась. Совет-ские историки, которые стремились дать петровскому государству и его поли-тике свою характеристику, как правило уделяли особое внимание экономиче-ским и социальным преобразованиям; при этом отношения классов служили отправной точкой. Единственное в чем здесь были расхождения - это в пони-мании характера классовой борьбы и соотношения противоборствующих сил в этот период.
    Первым, кто попытался определить сущность реформ Петра с марксистских позиций был Покровский. Он характеризует эту эпоху как раннюю фазу зарож-дения капитализма, когда торговый капитал начинает создавать новую эконо-мическую основу русского общества.
Как следствие перемещения экономической инициативы к купцам, власть пе-решла от дворянства к буржуазии (т.е. к этим самым купцам). Наступила так называемая «весна капитализма». Купцам необходим был эффективный госу-дарственный аппарат, который мог бы служить их целям как в России так и за рубежом.
Именно по этому, по мнению Покровского, административные реформы Петра, войны и экономическая политика в целом, объединяются интересами торгового капитала.
    Некоторые историки, придавая торговому капиталу большое значение, свя-зывают его с интересами дворянства. И хотя тезис о доминирующей роли тор-гового капитала был отвергнут в советской историографии, можно говорить о том, что мнение относительно классовой основы государства оставалось в со-ветской историографии с середины 30-х до середины 60-х годов господствую-щим. В этот период общепризнанной была точка зрения, согласно которой пет-ровское государство считалось «национальным государством помещиков» или «диктатурой дворянства». Его политика выражала прежде всего интересы фео-далов - крепостников, хотя внимание уделялось и интересам набирающей силу буржуазии.
В результате проводимого в этом направлении анализа политической идеоло-гии и социальной позиции государства, утвердилось мнение, что сущность идеи «общего блага» демагогична, ей прикрывались интересы правящего клас-са.   Хотя это положение разделяет большинство историков, есть и исключения. Например, Сыромятников, в своей книге о петровском государстве и его идео-логии, полностью присоединяются к данной Богословским характеристике го-сударства Петра как типично абсолютистского государства той эпохи. Новым в полемике о российском самодержавии стала его интерпретация классового фундамента этого государства, которая базировалась на марксистских опреде-лениях предпосылок Европейского Абсолютизма. Сыромятников считает, что неограниченные полномочия Петра основывались на реальной ситуации, а именно: противоборствующие классы (дворянство и буржуазия) достигли в этот период такого равенства экономических и политических сил, которое по-зволило государственной власти добиться известной независимости по отно-шению к обоим классам, стать своего рода посредником между ними.
Благодаря временному состоянию равновесия в борьбе классов, государствен-ная власть стала относительно автономным фактором исторического развития, и получила возможность извлекать выгоду из усиливающихся противоречий между дворянством и буржуазией.
То, что государство стояло таким образом в известном смысле над классовой борьбой, ни в коем случае не означало, что оно было полностью беспристраст-но. Углубленное исследование экономической и социальной политики Петра Великого привело Сыромятникова к выводу, что преобразовательная деятель-ность царя имела в целом антифеодальную направленность, «проявившуюся, например, в мероприятиях, проведенных в интересах крепнущей буржуазии, а также в стремлении ограничить крепостное право».
Эта характеристика реформ, данная Сыромятниковым, не нашла значительного отклика у советских историков. Вообще советская историография не приняла и критиковала его выводы (но не фактологию) за то, что они были очень близки к отвергнутым ранее положениям Покровского.
К тому же многие историки не разделяют мнение о равновесии сил в петров-ский период, не все признают едва народившуюся в 18 веке буржуазию реаль-ным экономическим и политическим фактором, способным противостоять по-местному дворянству.
Подтвердилось это и в ходе дискуссий, шедших в отечественной историогра-фии в 70-х годах, в результате которых было достигнуто относительно полное единство мнений относительно неприменимости тезиса о «нейтральности» вла-сти и равновесии классов применительно к специфическим российским услови-ям.
    Тем не менее, некоторые историки, в целом не соглашаясь с мнением Сыро-мятникова, разделяют его взгляд на петровское единовластие, как относительно независимое от классовых сил. Они обосновывают независимость самодержа-вия тезисом о равновесии в новом варианте. В то время, как Сыромятников оперирует исключительно категорией социального равновесия двух различных классов - дворянства и буржуазии, Федосов и Троицкий рассматривают в каче-стве источника самостоятельности политической надстройки противоречивость интересов внутри правящего класса. И, если Петр Первый смог провести в жизнь столь обширный комплекс реформ вопреки интересам отдельных соци-альных групп населения, то объяснялось это накалом той самой «внутриклассо-вой борьбы», где с одной стороны выступала старая аристократия, а с другой - новое, бюрократизированное дворянство.
В то же время, нарождающаяся буржуазия, поддерживаемая реформаторской политикой правительства, заявила о себе, хоть и не столь весомо, выступая в союзе с последней из названных противоборствующих сторон - дворянством.
    Еще одна спорная точка зрения была выдвинута А.Я. Аврехом, зачинателем дебатов о сущности российского абсолютизма. По его мнению абсолютизм возник и окончательно укрепился при Петре Первом. Его становление и неви-данно прочное положение в России стало возможным благодаря относительно низкому уровню классовой борьбы в сочетании с застоем в социально - эконо-мическом развитии страны.
Абсолютизм следовало бы рассматривать как форму феодального государства, но отличительной чертой России было стремление проводить вопреки явной слабости буржуазии именно буржуазную политику, и развиваться в направле-нии буржуазной монархии.
Естественно, эта теория не могла быть принята в советской историографии, ибо противоречила некоторым марксистским установкам.
Это разрешение проблемы не нашло особого признания и в ходе продолжав-шейся дискуссии советских историков об абсолютизме. Тем не менее Авераха нельзя назвать нетипичным участником этой полемики, которая характеризова-лась во первых явным стремлением акцентировать относительную автономию государственной власти, а во вторых единодушием ученых в вопросе о невоз-можности характеризовать политическое развитие только посредством простых заключений, без учета особенностей каждого периода истории.
    Вне связи с дискуссией об абсолютизме историки обсуждали проблему лич-ного вклада царя Петра в реформы. Фигура Петра давно приковывала внимание многих авторов, но большинство из них ограничивалось общими, и преобла-дающе положительными психологическими портретами противоречивой лич-ности царя (причем такие работы появляются и в западной историографии).
Почти все эти характеристики возникли на основе предположения, что неза-урядная личность Петра наложила отпечаток на всю политическую деятель-ность правительства и в положительном, и в отрицательном смысле.
Хотя подобная оценка достаточно интересна сама по себе, она лишь изредка находит подтверждение в серьезных исследованиях, касающихся степени и ха-рактера влияния Петра на процесс преобразований. Чаще же ученые довольст-вуются определениями роли монарха, основанными на представлениях о нали-чии или отсутствии рамок, ограничивающих деятельность великих людей, и их функции в историческом процессе (тут интересно отметить, что попытки вос-создать психологический портрет Петра Первого делались даже на основе за-писей его снов.)
    Первым открыто усомнился в величии Петра П.Н. Милюков. Основываясь на выводах своего исследования преобразовательной деятельности в фискально - административной области, которую он полагал вполне репрезентативной для оценки личного вклада царя в реформы, Милюков утверждает, что сфера влия-ния Петра была весьма ограниченной, реформы разрабатывались коллективно, а конечные цели преобразований  осознавались царем лишь частично, да и то опосредованно его окружением.
Таким образом, Милюков, в ходе своего исследования обнаруживает длинный ряд «реформ без реформатора».
В свое время, точка зрения Милюкова привлекла большое внимание, однако распространенной она стала позднее, когда появились обобщающие труды М.Н. Покровского, в которых Петр предстает уже вовсе безвольным орудием капитала.
    Вызов, брошенный Милюковым, был принят другими историками.
Например, уже в 1897 году русский историк Павлов-Сильванский опубликовал две работы с совершенно противоположной оценкой роли Петра в преобразо-ваниях.
Одна из этих двух работ посвящалась теме отношения царя к ряду проектов ре-форм, другая - законодательной деятельности Верховного Тайного Совета не-посредственно после смерти Петра. Эти архивные исследования позволили Павлову-Сильванскому сделать вывод, что в области реформ именно царь Петр, и никто иной, был побудительной и движущей силой. Петр часто дейст-вовал без учета мнений своих советников; более того, после смерти царя его ближайшие прижизненные помощники зачастую вели себя как принципиаль-ные противники реформ.
Но, если Павлов-Сильванский, как и Милюков, исследовал сравнительно огра-ниченные архивные комплексы, то советский историк Н.А. Воскресенский по-святил всю свою жизнь изучению огромной  массы законодательных актов пет-ровской эпохи, в ходе которого он стремился при помощи анализа проектов и черновиков установить, какие конкретно лица, административные органы и со-циальные группы оказывали влияние на формирование отдельных законополо-жений. Эта весьма примечательная в методологическом отношении работа ук-репила позиции Павлова-Сильванского, так как в ней Воскресенский пришел к выводу, что кабинет, то есть личная канцелярия царя, оказывал на законода-тельство решающее влияние, роль самого монарха в преобразовательной дея-тельности была «руководящей, многосторонней, полной энергии и творчества. Им были формулированы все наиболее важные нормы, отразившие основные тенденции, задачи, содержание и приемы предпринимаемых им реформ».    
Воскресенский не мог, естественно, в ходе своей работы собрать все относя-щиеся к теме материалы, освещающие вопрос о том, кто был инициатором соз-дания многих законоположений, и полемика о личной роли Петра в выработке отдельных законов эпохи преобразований продолжается.
    Влияние Петра на внешнюю политику государства не стало предметом сис-тематических исследований, но, согласно общепринятому мнению, император использовал большую часть своего времени и энергии именно на то, чтобы из-менить отношения России и окружающего мира; кроме того, многие историки документально, на основе внешнеполитических материалов подтвердили ак-тивную и ведущую роль Петра в этой области государственной деятельности.


Заключение


    Из всего сказанного видно, что взглядов на Петра, его эпоху - великое мно-жество. Пожалуй, ни одна личность в отечественной истории не вызывала столько жарких споров.
В деятельности Петра невозможно выделить однозначно положительные или отрицательные стороны, ибо то, что одни считают величайшим благом, другие считают непоправимым злом.
Вряд - ли в настоящее время можно говорить о категорическом преобладании какого - либо взгляда. В спорах  о петровских деяниях на первый план выходит глубина исторического анализа, объективность ученого - историка.                                            
Вообще, споры о Петре великом - нечто большее, нежели споры об одном от-дельном периоде русской истории, одном отельном правителе.
Это - непрекращающийся уже столетия спор между западниками и славянофи-лами, норманистами и антинорманистами, церковью и светским миром.
Но в любом случае, самым наглядным свидетельством величия Петра, гранди-озности его времени, значимости его реформ, на мой взгляд, являются сами эти споры, непрекращающиеся уже на протяжении трех столетий.





















Вид литературы:  Рефераты